Стратегии акторов геополитики Центральной Азии изучили в Казани

Международный круглый стол, посвященный упомянутой тематике, прошел на базе АНО "Институт исследований Центральной Азии".

По мере того как Восток оказывает все большее влияние на мировые процессы в области экономики и политики, основные международные акторы стремятся взять на себя ведущую роль в Азии. Особое место в азиатской архитектуре принадлежит относительно небольшому, но богатому энергоресурсами региону – Центральной Азии – который определяет потоки энергопоставок во все концы мира, а также имеет соседство с нестабильным Афганистаном. На Центральной Азии сфокусированы интересы крупнейших глобальных игроков. Регион в какой-то мере можно считать "ключом" к геополитическому будущему и стабильности всего азиатского континента. По этой причине анализ перспектив развития событий и итогов борьбы за влияние в регионе сегодня представляет особый интерес.

ЕС важный, но не ведущий актор в Центральной Азии

Первой на повестке дня в рамках круглого стола оказалась стратегия Европейского Союза в Центральной Азии. Ее участникам мероприятия представил начальник отдела международных программ и проектов Поволжского государственного технологического университета Алексей Фоминых.

Он отметил, что Центральная Азия подпадаетпод общие глобальные цели Европейской комиссии Урсулы фон дер Ляйен, которая будет возглавлять ее с 2019 по 2024 год. Их всего пять. Прежде всего, это так называемый зеленый курс – отработанные в ЕС технологии с опорой на возобновляемые источники энергии, направленные на защиту окружающей среды. Все это связано, разумеется, с климатической повесткой. Второй большой блок – это позиционирование ЕС как лидера в области цифровизации, науки, технологий и инноваций. Третий момент – это поддержка устойчивого экономического роста и развития. Более прикладное для Центральной Азии значение имеет курс на развитие партнерства в сфере миграции. Это переосмысление уроков миграционного кризиса. И последнее – поддержание правопорядка, сотрудничество силовых ведомств, особенно пограничных, предупреждение терроризма, борьба с наркоторговлей.

Ключевые пункты стратегии ЕС

Если говорить более предметно о стратегии ЕС в Центральной Азии, то нужно отметить, что среди ее ключевых пунктов, прежде всего, ориентация на выстраивание долгосрочного партнерства, но не форсированное. Регион подспудно все еще рассматривается как транзитная зона, коридор между Европой и Азией. Кроме того, Центральная Азия рассматривается как перспективный альтернативный поставщик углеводородных ресурсов в Европу. Также регион представляется растущим рынком для европейских товаров, услуг и технологий. И, конечно, он имеет значение как дальний рубеж европейской безопасности, поскольку рядом находиться нестабильный Афганистан, учитываются риски миграционных волн и соседство с Китаем, а именно с Синцзян-Уйгурским автономным округом по-прежнему вызывает беспокойство ЕС.

«Не дает расслабиться и активность Китая в регионе, реализация масштабных инфраструктурных проектов в регионе с участием КНР. И, наконец, Центральная Азия рассматривается как, своего рода, пилотный регион для апробации инновационных элементов политики ЕС в области устойчивого развития, климата и экологии, экономики знаний, гражданского общества», - считает Алексей Фоминых.

Интерес США к Центральной Азии утерян?

Говоря о роли США в Центральной Азии, прежде всего, важно понимать, что в США принято строго следовать документам, принимаемым в области внешней политики и в приоритете Стратегия национальной безопасности. Стало традицией, что каждый новый президент, вступая в должность предлагает свое видение того, как стоит относится к различным направлениям внешней политики.

«После сворачивания активной фазы военной операции НАТО в Афганистане в 2014 году интерес американцев к региону пошел на спад. К моменту прихода к власти Дональда Трампа в 2016 году интерес США к Центрально-Азиатскому региону, казалось, безвозвратно угас. Так, предвыборный лозунг Трампа гласил «Америка прежде всего». Это подтолкнуло страны Центральной Азии реалистичнее взглянуть на вещи, которые ранее рассматривались сугубо в формате так называемой «большой игры». Они начали оптимизировать свои внешнеполитические курсы. И за последние годы центральноазиатским республикам удалось существенно избавиться от американского фактора в своей внешней политике», - пояснил доцент кафедры международных отношений, мировой политики и дипломатии Казанского федерального университета Роман Пеньковцев.

Тем не менее, Дональд Трамп не завершил участие США в центральноазиатских вопросах. В декабре 2017 года появилась стратегия, включающая отдельный параграф, посвященный Центральной Азии. Этот пункт кореллируется с целым рядом других. Так, в стратегии 2017 года были выделены так называемые «challengers», или противники, среди которых оказалось сразу два государства, прямо или косвенно влияющих на регион Центральной Азии – Китай и Россия. И это уже было поводом к тому, чтобы думать о последующей активизации политики США в Центральной Азии. Кроме того, никто не снял с повестки дня проблему террористических движений в самом регионе и соседнем Афганистане, прежде всего.

«И если начинать рассматривать политику страны под таким углом, то можно понять, что никакого отказа от влияния на центральноазиатские дела США никогда не делали. Более того, произошла некоторая эволюция. У Трампа концепция «большой игры» поменялась, появились несколько другие механизмы, иные методы воздействия на регион. Прежде всего, снижается силовой фактор. И в целом при Трампе экономические механизмы давления – то, что мы называем «мягкой силой» - более активно начинают действовать, - подчеркнул эксперт. – Важно, что в документе 2017 года, пожалуй, впервые за всю американскую стратегическую внешнеполитическую инициативу за последние лет 20 было высказано очень уважительное отношение применительно к странам Центрально-Азиатского региона. Все они названы поименно, регион выделен в качестве самостоятельно ценностного и нет четкой привязки стран к интересам Китая или России напрямую, регион выделен из общей канвы рассуждений». 

При Трампе была сильно поощрена программа частных инвестиций в регион. А центральный момент связан с главной угрозой для стратегических интересов США – это проект «Один пояс – один путь». Трамп реанимировал целый ряд проектов как альтернативу: CASA-1000, подразумевающий строительство линий электропередач из региона в Афганистан, Пакистан и Индию, и «Лазуритовый коридор», предполагающий прокладку железных и автомобильных дорог из Афганистана в Туркмению и далее через Каспийское море до Азербайджана, Грузии и Турции.

А что есть КНР для Центральной Азии изнутри?

Важная особенность при обсуждении стратегий деятельности ключевых игроков в регионе заключается в том, что про Центральную Азию в принципе сегодня нельзя говорить как про целостный единый регион. Каждая из стран имеет свою позицию относительно всех акторов геополитики, подчеркнул профессор Казахстанско-Немецкого университета Рустам Бурнашев.

«Когда мы отказываемся рассматривать Центральную Азию как целостный регион, у нас региональные взаимосвязи уходят на второй план, а на передний выходят либо внутренние вопросы, либо то, как на регион оказывают влияние глобальные игроки. И здесь важно понимать место региона в расстановке их сил. С моей точки зрения, Центральная Азия занимает четко и ярко выраженное периферийное положение. А периферия глобальными игроками воспринимается, прежде всего, как транзитная зона», - подчеркнул Бурнашев.

И это легко проследить по предложениям, поступавшим странам региона. ЕС в свое время вышел с предложением возрождения Шелкового пути. С той же самой концепцией вышел в 2013 году Китай. Причем эта концепция до сих пор не носит программного характера, это просто инициатива, в которой достаточно четко фиксируется понимание Центральной Азии.

«Второй момент периферийности – проблема доминирования в регионе. Мы традиционно всегда говорили, что Китай – это доминирование в регионе, выраженное неявно. Оно всегда носило экономический характер. Сейчас это попытки создать инфраструктурную связь, которая будет четко завязана на Китай. Даже внутреннее влияние инфраструктурных проектов оказывается крайне незначительно для стран Центральной Азии. Например, автомагистрали, которые будут по проекту проходить через Казахстан, ценность для самого Казахстана будут иметь минимальную», - считает эксперт.

И третий момент – формирование в зоне периферии некой зоны демаркации – и снова «большая игра». И здесь видно, что Китай не рассматривает Центральную Азию как регион, как некую целостность. Исходная установка КНР состоит в том, что соглашения, проекты делаются почти исключительно на двусторонней основе.

«Это выглядит достаточно позитивно. И, как правило, на государственном уровне это воспринимается исключительно так. Но здесь, безусловно есть скрытые проблемы. Первая состоит в том, что активизация присутствия Китая в регионе и столкновение его позиций с другими игроками может привести к тому, что страны Центральной Азии будут вытолкнуты из той зоны комфорта, в которой мы находимся благодаря своей периферийности. У нас здесь формируется стратегическая неопределенность, - отметил Рустам Бурнашев. – И вторая проблема, которая связана напрямую с Китаем – будут ли связаны китайские инициативы, которые предлагаются региону, не только с переносом экономических ресурсов, но еще и с переносом идеологии. Риск того, что Китай начнет это предлагать, является достаточно высоким».

Роль Турции велика?

Турция первой после распада СССР признала независимость республик Центральной Азии и официально установила с ними дипломатические отношения. Тогда в Турции были распространены идеалистические представления о скором создании союза тюркоязычных государств, конечно же, во главе с Турцией. Однако страны, которые получили независимость, не стремились попадать под чье-либо влияние. После 2000 года, когда Турция пересмотрела свои политические подходы, исходя из существующих реалий, взаимоотношения с государствами Центральной Азии стали носить партнерский характер и развиваться поступательно.

«Конечно, значительных масштабов достигает торгово-экономическое сотрудничество. Товарооборот, по данным Тюркского совета, составляет почти 9 млрд долларов. И по демографическому, экономическому потенциалу Тюркский совет вполне способен конкурировать с Евразийским экономическим союзом. Турция динамично наращивает свои инвестиции в Центральной Азии, активно участвует в топливно-энергетическом секторе. Стоит отметить и гуманитарную составляющую, Турция развивает пантюркистские настроения в регионе. Так, была создана международная организация тюркской культуры.Создавались начальные, средние школы, высшие учебные заведения, которые финансировались Турецкой Республикой. Был создан турецкий курултай, Институт имени Юнуса Эмрэ», - обратила внимание старший преподаватель кафедры международных отношений, мировой политики и дипломатии Казанского федерального университета Венера Башаран.

Турция и Россия в Центральной Азии: сотрудничество возможно?

Если говорить о перспективах российско-турецкого сотрудничества в отношении Центральной Азии, то есть несколько факторов, которые этому благоприятствуют.

«В первую очередь, фактор потенциального развития совместных проектов региональной кооперации. За счет создания атмосферы доверия и заинтересованности всех участников обе страны могут способствовать снижению напряженности в регионе. Кроме того, и Турция, и Россия – крупные европейские государства со значительным мусульманским населением. Одна из основ для сотрудничества – исламский фактор и активное непринятие странами радикального исламизма. О полноценном партнерстве с учетом разницы интересов Турции и России говорить не приходится, но в сфере торговых, энергетических проектов и инициатив в сфере безопасности в рамках региональных организаций ЕАЭС, ШОС, ОДКБ сотрудничество и кооперация вполне возможны», - убеждена Башаран.

Как Россия строит отношения с Центральной Азией?

О роли самой России в регионе подробно рассуждал на «круглом столе» директор научных программ АНО «Институт исследований Центральной Азии» Андрей Большаков. Он отметил, что, исходя из тех ресурсов, которыми на сегодня обладает Российская Федерация, она делает максимум возможного в Центральной Азии.

"С точки зрения российских национальных интересов важен запас прочности российской внешней политики на постсоветском пространстве, - пояснил Большаков. 

Интеграционные процессы на платформах Союзного государства России и Белоруссии, ЕАЭС или ОДКБ, направленные на консолидацию части постсоветского пространства на основе общих интересов и экономических связей препятствуют намерениям внешних игроков разрушить взаимодействие соседей и хаотизировать регион.

Российской Федерации в настоящее время необходимо наращивать потенциал и масштаб своих экономических и гуманитарных программ на постсоветском пространстве в целом, и в Центральной Азии, в частности. В военно-политической и дипломатической сферах Россия уже продемонстрировала свой значительный потенциал, который позволяет ей проводить региональные миротворческие операции, осуществлять планомерную поддержку своих союзников в политической и экономической сферах.

Россия проводит политику сотрудничества и объединения в рамках ЕАЭС, ОДКБ, ШОС и других международных организаций. Приоритетными для нее являются следующие направления интеграции. Во-первых, безопасность, включающая эффективную совместную оборонную и контртеррористическую политику, сотрудничество в сферах социальной помощи и здравоохранения. Во-вторых, объединение вокруг логистических проектов на территории Евразии, которые служат драйверами социально-экономического развития ряда территорий. В-третьих, общее духовное и культурное наследие, которое конструируется или как память об общесоветском единстве, или как приоритет консервативных, традиционных общественных ценностей.

За пять последних лет был сформирован единый рынок труда и Таможенный союз со свободным движением товаров. Вместе с тем был заключен ряд соглашений с иностранными партнерами. Например, ЕАЭС с Вьетнамом, непреференциальное соглашение Евразийского экономического союза с Китаем и соглашение ЕАЭС промежуточного формата с Ираном. Кроме того, режим единого рынка услуг в первое пятилетие существования ЕАЭС фактически распространился в странах – членах ЕАЭС почти на 60%. Российской Федерации удалось построить соотношение институтов многосторонней экономической интеграции, военно-политического сотрудничества, а также двусторонних отношений.

Россия успешно развивает и двустороннее сотрудничество со многими странами СНГ, независимо от их членства в ЕАЭС. Например, с Узбекистаном, который получил статус наблюдателя в ЕАЭС, торговый оборот вырос в 2019 году на 17% по сравнению с 2018 годом и составил 6,6 млрд.долларов.

По всей видимости, со временем, в ЕАЭС (наряду со статусом наблюдателя) возникнут различные позиции «ассоциированного членства» в союзе, которые помогут выстраивать вариант мягкой интеграцией между странами и подготавливать различные государства к вхождению в Евразийский экономический союз.